Попал - не пропал. Книга 2 [СИ] - Ринат Камильевич Назипов

сразу бросилось в глаза, так это высокая винтовая лестница, уходящая вверх метров на двадцать, под самый потолок, причем куполообразный, и заканчивающаяся уже знакомой мне мифриловой плитой. Помимо лестницы присутствует тут и еще кое-что, выбивающееся из правил. Во-первых, сам портальный Зал раз так в пять больше тех, где я уже побывал. Во-вторых, сам портальный круг оказался раза в три больше и я даже лежа не доставал ни руками, ни ногами до его края. А вот уже знакомая мне фреска была на своем месте. Точнее не на своем, а как бы по центру и сразу привлекала внимание, а не как в других Залах, сиротливо и скромно пряталась на дальней стене. И еще, тут была не фреска и не мозаика, а самый настоящий барельеф, причем активный, по крайней мере на кувшине отчетливо было видно Знак и «молоко» из кувшина текло. Ну и последнее, в зале располагался массивный каменный стол, а за ним большое, каменное же, кресло и оно не пустовало.

На каменном, все же, наверное, троне, с прямой как лом спиной, застыл скелет обтянутый серой, словно старый пергамент, кожей. При жизни это был могучий мужик, под два метра ростом, с плечами раза в полтора шире чем у меня и кулаками, размером с мою голову. Я несколько раз обошел вокруг останков, внимательно их разглядывая. Если геральдические правила в этом Мире мало отличаются от других Миров, то передо мной находятся останки графа — девятилучевая корона об этом ясно свидетельствует. На, когда-то, шикарном костюме целая россыпь драгоценных камней, а от золотой вышивки даже немного рябит в глазах. На груди толстая цепь, серебряная или из платины, так сразу и не скажешь, потому как она покрыта слоем патины. На цепи какая-то блямба, размером с чайное блюдце, скорее всего герб Рода и еще один знак графского достоинства. На каждом пальце по перстню, а то и не по одному, несколько, даже выглядящих таковыми, дорогих браслета. На тяжелом поясе длинный кинжал в богато украшенных ножнах и шпага, в противовес кинжалу, без особых украшений и в самых обычных, слегка потертых ножнах. И хотя на каждом украшении, на каждом предмете, можно легко разглядеть рунную вязь, в истинном зрении ни один из предметов не светится, а это значит, что в них нет ни грана энергии. Да и в Зале энергией даже и не пахнет.

После изучения трупа я принялся за стол. На нем находится всего три предмета — шкатулка, размером с обувную коробку, кристалл необычной формы, октаэдр, но узкий и тонкий, а одна часть так вообще вытянута по сравнению с другой раза в два. И третий предмет, которому на этом столе ну уж точно не место, потому как очень уж сильно он не соответствует всему остальному своей чуждостью. И если бы я ранее уже не встречал нечто похожее, то ни за что не смог бы определить его назначение. Да, внешний вид совсем не тот, что я привык видеть, зато в Базах Знаний джоре есть нечто очень сильно похожее и это нечто — голографический проектор. Аккуратно откинув верхнюю крышку и осмотрев то, что под ней находится, я понял зачем на столе находится необычный кристалл, информационный кристалл. Еще раз осмотрев проектор на предмет неприятных сюрпризов и убедившись в полной его безопасности, я не без некоторого напряжения вставил кристалл в гнездо считывателя.

Если в батареях прибора не осталось энергии, то я не смогу узнать что перед своей смертью хотел сказать хозяин этого места. А в том, что на кристалле записано нечто вроде завещания, я ничуть не сомневаюсь. Тонкий лазерный луч пробежался по кристаллу и передо мной появилось объемное изображение, судя по одежде и аксессуарам, моего мертвого знакомца. И да, я не ошибся, при жизни это был реально могучий мужик с волевым, словно вырубленным из камня лицом и с живыми, лучистыми глазами, в которых сейчас явно читалась обреченность, но обреченность не опустившего руки и смирившегося с неизбежным разумного, а обреченность принявшего решение и идущего до конца воина, знающего, что из этой битвы он уже не вернется, но сделавшего свой выбор — выбор мужчины и воина. Так и никак иначе.

— Приветствую тебя, путник. Я граф Анри да Ла Флер, консул станции АР-14–682. Скорее всего ты сейчас смотришь на мои бренные останки и гадаешь, что послужило причиной моей смерти. Не гадай, я тебе расскажу и надеюсь, что ты поймешь. Более трехсот местных циклов я добросовестно выполнял свои обязанности, хотя, не стану скрывать, использовал служебное положение в корыстных целях. Есть… была у меня одна слабость… нет, все же не одна, а две. Первая, это книги, даже можно сказать Книги. Любые и разные. В силу своих обязанностей, я не мог на долго покидать этот Мир, зато я мог свободно общаться со своими коллегами — консулами. Мы частенько общались по межмировой связи и даже обменивались артефактами. Так ко мне попал этот прибор и несколько десятков информационных кристаллов. Но, главное книги. Зная о моей страсти мои друзья и просто знакомые старались порадовать меня и частенько дарили или обменивали на что-нибудь самые разные фолианты и манускрипты. Однажды мне подарили очень редкую Книгу из одного из нижних поясов. К тому времени я уже был архимагистом боевой магии и имел двенадцать открытых узлов. Скажу без ложной скромности, но равных мне по Силе в этом Мире не было. Больше трех лет я потратил на перевод Книги, но справился, а когда закончил свой труд, только выругался от расстройства. Книга оказалась полной чушью, хотя на первый взгляд содержала описания самых разных ритуалов. Одним из них был ритуал слияния всех семи оболочек разумного в одно единое целое, с обещанием огромной Силы и Могущества по его завершению. И вот тут-то в игру вступила моя вторая слабость — женщины, точнее одна из них. Баронесса Лили де Пьерфон, женщина неописуемой красоты и грации, затмевающая даже признанных эльфийских красавиц и при этом очень целеустремленная особа. Мало того, она плюс к этому была и достаточно сильным магом Воды и Воздуха. Ей пророчили прекрасное будущее и не даром, ведь уже к двадцати трем годам она заслуженно носила звание магистра магии и лет через пять вполне могла стать архимагом. Однажды, после очень бурной ночи любви, я поделился с ней, в шутку, содержанием той Книги, назвав ее полнейшей чушью и рассказал, в чем сиысл слияния всех семи оболочек